Морской огород
Замороженные, книжные люди нередко говорят, что деревенские жители не ценят красот деревни. Это ошибка, и корень её — в умственной гордыне посредственностей; кроме того, это иллюстрация к истине, что крайности сходятся. Чтобы оценить достоинства толпы, надо быть вровень с ней (как я) или высоко над ней, как святые. Когда речь заходит о красоте, выходит примерно то же самое; сленг и крестьянский говор нравятся хорошему писателю, но никогда не понравятся книжнику.
Если образованный, но неразумный человек негодует, что крестьяне мало ценят природу, это значит, что они говорят о ней не по-книжному. Они не говорят по-книжному о свиньях и тумане, о сумраке и топоре — словом, о чём только вам угодно. Они говорят по-свински о свиньях, мрачно — о сумраке, топорно — о топоре, туманно — о тумане. Конечно, так и надо. А если простой умный крестьянин столкнётся с чем-нибудь новым и удивительным, то, что он скажет, всегда достойно внимания. Нередко это афоризм; во всяком случае, это не цитата.
Вспомним, к примеру, сколько слов и расплывчатых метафор потратили образованные люди на описание моря. Одна деревенская девушка из графства Бекингем вчера увидела море в первый раз. Когда её спросили, что она о нём думает, она сказала, что море — вроде цветной капусты. Это истинная метафора, живая, новая и абсолютно верная. Меня всю жизнь преследовала смутная догадка: море напоминало мне о капусте, капуста — о море.
Может быть, дело в том, что зелёное чередуется с лиловым на капустной грядке — так тёмный пурпур волн смешан с желтоватой зеленью, и всё-таки море синее. Нет, скорее тут дело в крупных извилинах капусты, одинаковых, как во сне или на узоре обоев (не это ли сонное повторение побудило двух великих поэтов, Шекспира и Эсхила, применить к морю понятие «множественности»?).
Но именно там, где моё воображение отказало, крестьянская девушка кинулась ему на помощь. Цветная капуста подходит в десять раз лучше; волна не только вздымается, она и разбивается — и сверкает, кипит, пузырится матово-белая пена. Масса катящейся воды плотна и крепка, как кочерыжка, и море — огромный цветущий кочан, пустивший корни в бездну.
Изысканные и высокомерные люди отвергнут нашу огородную метафору, потому что она не связана ни с одним из привычных, песенных, книжных представлений о море. Эстет-любитель знает сам, какие глубокие мысли должны посещать его при виде бескрайних глубин. Он скажет, что он не зеленщик какой-нибудь и не привык думать о зелени. На что я отвечу, как Гамлет: «Хотел бы я, чтобы вы были столь честным человеком».
Кстати, о «Гамлете». Кроме девушки, не видевшей моря, я знаю ещё одну, которая в жизни не была в театре. Недавно её повели на «Гамлета», и она сказала, что это очень печальная история. Вот вам другой пример, как деревенский человек видит самую суть, скрытую от нас образованием и слоями привычных, вторичных ассоциаций. Мы так привыкли рассуждать о проблеме Гамлета, что забыли об его трагедии. Мы привыкли видеть море бескрайним и почти не замечаем, что оно — зелёное с белым.
Не только в этом культурный джентльмен не согласится с капустной девицей. Книги учат нас, что море — беспредельно и даёт ощущение бесконечности. Но сравнение с цветной капустой основано на прямо противоположном ощущении — на ощущении чёткой формы, ограниченности в пространстве. Для нашей девушки море — как поле, даже как грядка. Так оно и есть. Море наводит на мысль о бесконечности, когда его скрывает туман. При ясном же свете оно не расплывается; это — единственная в природе прямая, единственная чёткая грань. По сравнению с ним бесформенны не только туча и солнце — прочные горы и стройные леса мерцают, зыблются, колышутся рядом с его железной прямизной.
Старая морская поговорка «моря — бастионы Англии» не холодна и не надуманна. Это уравнение пришло в голову морскому волку, когда он смотрел на море. Край моря — как край меча, как острое и твёрдое лезвие. Он наводит на мысль о преграде, о барьере, а не о бесконечной плоскости. За расплывчатыми складками земли, за мягким хаосом лесов море стоит на фоне неба, серое, зелёное, синее, вечно меняющее цвет, никогда не меняющее формы, и не даёт забыть, что за всеми компромиссами, за всем простительным разнообразием жизни высится стена разума и справедливости, непререкаемая, последняя истина.
* * * * *
Данный текст воспроизведён по изданию: Неожиданный Честертон: Рассказы. Эссе. Сказки / ISBN 5-88403-039-8 / Пер. с англ.; сост., биограф. очерки и общ. ред. Н. Трауберг. — М.: Истина и Жизнь, 2002. — 368 с.
В бумажном издании этому тексту соответствуют страницы 242–244.
Навигация по разделу:
- к следующему эссе: «Съедобная земля»
- к предыдущему эссе: «Первое апреля»
- с списку эссе Честертона
- к оглавлению сайта
- ваша помощь сайту «Честертон.ру»
Сайт «Честертон.ру» (2001-2024) создал и поддерживает Вениамин Чукалов.
