Лавка призраков (хороший сон)

Всё лучшее на свете можно купить за полпенса, кроме солнца, луны, земли, звёзд, гроз и друзей. Их мы получаем даром. Но общего правила это не меняет. На соседней улице, например, вы можете за полпенса покататься в трамвае, а трамвай — летучий замок из волшебной сказки. На полпенса можно купить много разноцветных конфет.

Если вы хотите узнать, сколько поразительных вещей стоят полпенса каждая, сделайте то, что сделал я вчера вечером. Я прижался носом к стеклу маленькой, слабо освещённой лавки на одной из самых серых и узких улочек Баттерси. Прямоугольник света был неярок, но в нём сверкали все цвета, какие только создал Бог. Игрушки бедняков похожи на детей, которые их покупают, — они грязны, но пестры. А для меня пестрота и яркость важнее чистоплотности: они связаны с духом, она — с плотью. Вы уж меня простите, я демократ; я знаю, что старомоден.

Пока я заглядывал во дворец карликовых чудес и видел зелёные омнибусы, синих слонов, чёрных кукол, красные ковчеги, я впал в какое-то забытьё. Витрина стала для меня ярко освещённой сценой, на которой играют дивное действо. Я забыл серые дома и мрачных людей, как забываешь в театре темноту зала и неподвижность публики. Мне казалось, что предметы за стеклом малы не потому, что они — игрушки, а потому, что они далеко от меня.

Зелёный омнибус был зелёным омнибусом и шёл из Бэйзуотера по бескрайней городской пустыне. Слон посинел не от краски, а от дали. Куклы были неграми среди пламенной листвы в краях, где все растения — пламя, один человек чёрен. Ковчег, корабль земного спасения, алел в лучах первого утра надежды. Наверное, всякий знает эти провалы сознания, когда лицо друга кажется нам бессмысленным сочетанием усов и пенсне.

Начинаются они незаметно и медленно, а пробуждаемся мы быстро, сразу, словно врезаемся на бегу в прохожего. Со мной очень часто так и бывает; но и вообще в себя приходишь внезапно, наваждение исчезает полностью. Сейчас я очнулся и понял, что гляжу в игрушечную лавку, но не совсем пришёл в себя. Мне казалось, что я попал в странный мир или сделал что-то странное. Я чувствовал себя так, словно совершил чудо или грех; словно переступил какой-то порог души.

Чтобы избавиться от опасного ощущения, я вошёл в лавку и попытался купить деревянных солдатиков. За прилавком стоял очень старый человек с длинными волосами и длинной бородой, белыми, словно присыпанная серебром вата. Он был слаб, но в глазах его не было печали — скорее казалось, что он вот-вот погрузится в сладостный сон. Солдатиков он мне дал, но денег как будто не заметил; потом посмотрел на них, поморгал и отодвинул их в сторону.

— Ну, что вы! — негромко сказал он. — Я денег не беру. Никогда не беру. Мы люди старомодные.

— Не брать денег, — заметил я, — это, скорее, новая мода.

— Никогда не беру, — твердил старик, моргая и сморкаясь. — Всегда всё дарю. Я уж стар, поздно мне меняться.

— Господи! — воскликнул я. — Вы прямо Санта-Клаус.

— Я и есть Санта-Клаус, — виновато сказал он и снова высморкался.

Сумерки ещё не сменились тьмой, фонари не зажгли, и я ничего не видел за окном. На улице было тихо — ни голоса, ни шагов, словно я забрёл в какой-то бессолнечный, безмолвный мир. Здравый смысл отказал мне, и я не удивился.

— У вас усталый вид, — почему-то сказал я. — Вы больны?

— Нет, — ответил он. — Я умираю.

Возразить мне было нечего, и он заговорил снова:

— Нынешние ко мне не ходят. Я им чем-то не угодил. Говорят, я внушаю суеверия и отрываю людей от земли. Говорят, я дарю сосиски и привязываю людей к земному. Говорят, Рождество, мой праздник, — слишком земное и слишком небесное. Ничего не пойму! Разве можно быть слишком добрым или слишком радостным? Не пойму... Одно мне ясно: они, эти нынешние, живут, а я умираю.

— Может, вы и умираете, — сказал я. — Вам виднее. Но что до них, не зовите это жизнью.

Мы оба замолчали, и мне почему-то хотелось, чтобы подольше стояла тишина. Но через несколько секунд я услышал на улице быстрые шаги, и почти сразу в дверях показался человек в белой шляпе, в пёстрых старинных панталонах, в ярком жилете и странном сюртуке. Его большие глаза светились и сверкали, как у вдохновенного актёра, бледность тонкого и нервного лица оттеняло пламя бородки. Пришелец окинул и лавку и старика быстрым, как молния, взглядом.

— Господи! — воскликнул он. — Неужели это вы? Быть не может! А я зашёл спросить, где ваша могила.

— Я ещё не умер, мистер Диккенс, — слабо улыбнулся старик, — но умираю.

— Да вы и при мне умирали! — взволнованно сказал Диккенс. — И совсем не изменились с тех пор.

— Я давно не меняюсь, — отвечал хозяин. Диккенс выглянул на улицу и крикнул во тьму:

— Дик, он ещё жив!

В дверях появился ещё один призрак, повыше и пошире, краснолицый, в огромном парике и в шляпе времён королевы Анны. Голову он держал по-военному прямо, и лицо его казалось бы наглым, если бы глаза не были жалобными, как у верного пса. Шпага его звенела, словно ей было тесно в лавке.

— И впрямь, — сказал Ричард Стил [Сэр Ричард Стил (1672—1729) — сатирик и юморист времен королевы Анны, издававший вместе с Джозефом Аддисаном (1672—1719) журналы, «Тэтлер» и «Спектэйтор»], — это достойно удивления, ибо сей джентльмен умирал, когда мы писали о сэре Роджере де Коверли и его весёлом Рождестве.

Я понимал всё меньше, в лавке становилось всё теснее. Кажется, её до краёв заполнили пришельцы.

— И при короле нашем Иакове, — говорил дородный человек, смешно и упорно склонявший голову набок, — и при её покойном Величестве само собою разумелось, что добрый этот обычай уходит из мира, и старик казался столь же старым.

По-видимому, это был Бен Джонсон [Бенджамен Джонсон (1572—1637) — драматург из плеяды елизаветинцев].

— Я сам видел, как он умирал, — сказал человек в зелёном (наверное, Робин Гуд) на каком-то нормано-французском наречии.

— Я давно себя чувствую всё так же, — тихо проговорил хозяин.

Чарльз Диккенс внезапно наклонился к нему.

— С каких пор? — спросил он. — С тех пор, как вы родились?

— Да, — отвечал старик, с трудом опускаясь в кресло. — Я умирал всегда.

Диккенс снял шляпу и взмахнул ею, словно призывая толпу к мятежу.

— Я понял! — воскликнул он. — Вы никогда не умрёте.

* * * * *

Данный текст воспроизведён по изданию: Неожиданный Честертон: Рассказы. Эссе. Сказки / ISBN 5-88403-039-8 / Пер. с англ.; сост., биограф. очерки и общ. ред. Н. Трауберг. — М.: Истина и Жизнь, 2002. — 368 с.

В бумажном издании этому тексту соответствуют страницы 91–95.

Навигация по разделу:

Сайт «Честертон.ру» (2001-2023) создал и поддерживает Вениамин Чукалов.